- Категория: Отдых в Крыму
Густое южное небо, легкий соленый бриз проникают в лабиринты стекающих к морю лестниц и переулков. Белоснежные домики тают, как ломтики рафинада, у раскаленной набережной. Над кронами акаций возвышается аккуратный куполок старинной церкви. Спиралями серпантинов уходит ввысь паутина каменистых тропинок. На плавящемся асфальте сохнут рыбацкие сети. Вершину горы, словно корона, венчает силуэт генуэзской крепости. Балаклава, видевшая самого хитроумного Одиссея - искателя приключений из Итаки, будто застыла в ожидании новых свершений.
Sport media | Women's Nike Air Jordan 1 trainers - Latest Releases , Ietp
- отель море крым официальный сайт
- крым мини отели у моря
- мини отели крыма на берегу моря
- крым отели все включено у моря
- крым отель рядом с морем
Во времена мистических легенд
Греки-колонисты, которым стало тесно в пределах своей Ойкумены, пустились на легких парусных галерах и триремах вдоль побережья Понта Эвксинского в VII—VI веках до н. э. Возможно, путников интересовали не столько новые земли, сколько жажда неведомого. И у скалистых берегов Таврики эллины обрели и то, и другое: расширялись не только их представления о географии, но и греческая мифология дополнилась новыми яркими страницами.
На обрывистых утесах Балаклавской бухты их ждали страшные «предзнаменования». Когда к побережью спускались сырые сумерки и над узкогорлой бухтой нависали спелые звезды, тавры - кровожадные аборигены -разжигали здесь свои костры, чтобы привлечь беспечных мореплавателей. Утомленные странники стремились к этим мерцающим огням в надежде на отдых и пищу. Но утлые корабли, не выдержав схватки с каменистой стихией побережья, навсегда исчезали в волнах. Тавры грабили терпящие бедствие греческие суда, а вольнолюбивых эллинов, согласно преданию, приносили в жертву богине Деве - своей кровожадной покровительнице. Свидетелями античного разбоя были только черные волны да растрепанные рябые чайки. А оставшиеся в родной Элладе соотечественники годами всматривались в туманное покрывало морского горизонта в надежде увидеть лепестки парусов. Но вместо пропавших родных людей к ним приходили лишь тоскливые предчувствия и страшные догадки, которые со временем становились легендами. Так родился миф о великанах листригонах - мистических обитателях юго-западной Таврики. Древнегреческий поэт Гомер красочно описал эти места в своей эпической «Одиссее»: «В славную пристань вошли мы: ее образуют утесы, круто с обеих сторон поднимаясь и сдвинувшись подле устья, великими, друг против друга из темныя бездны Моря торчащими камнями, вход и исход заграждая... Там волн, ни великих, ни малых никогда не бывает...». Саму бухту эллины прозвали Сюмболон-лимен -бухта символов, гавань таинственных предзнаменований. А одна из вершин напротив современной набережной, схожая с застывшим в вечности циклопом, получила имя Таврос. По-гречески это слово означало «горы» и «зверь» одновременно. Существует мнение, что вера в духовное единство с животным миром, а возможно, с тотемным быком, была основой религии тавров. От аборигенного народа получил имя и сам полуостров - Таврика.
В I веке уже нашей эры о Балаклаве пишет в своей «Естественной истории» древнеримский писатель Плиний Старший. Его современник греческий географ Стра-бон также упоминает Сигнальную бухту, как сборное место тавро-скифских пиратов, нападавших на странствующих мореплавателей.
Под властью генуэзцев
В позднее средневековье живописные берега Балаклавы стали пристанищем для других странников - купцов и авантюристов из далекой Генуи, города на севере Италии. У Балаклавы в XIV-XV веках на протяжении 130 лет располагался юго-западный форпост латинян-завоевателей - крепость Чембало, наименование которой является звукоподражанием древнему эллинскому названию.
Спокойных лет в истории Чембало было немного. Уже в 1354 году ордынцы сравняли с землей укрепления. Через три года территория вернулась к генуэзцам и крепость была отстроена заново. На горе Кастрон (ныне Крепостная) колонисты возвели Верхний город Святого Николая - поселение в европейском стиле. Здесь были церковь, ратуша и замок консула; в домах проживали представители местной элиты: епископ, судья, нотариус, казначей, консул,переводчик. Их покой охраняло вышколенное отделение из 40 арбалетчиков, в котором в том числе служили два трубача и цирюльник. На службе у консула состояли искусные всадники - тюрки. Нижний город Святого Георгия был многонациональным домом для греков и армян, татар и евреев. Они занимались виноделием, ремеслами, рыбной ловлей и торговлей, в том числе и рабами. С каждого улова итальянские феодалы собирали мзду.
После страшных бедствий -эпидемии чумы, засухи и голода, разразившихся в Нижнем городе на рубеже 20-30-х годов XV века, в Балаклаве вспыхнуло восстание, подогреваемое агентами князя феодоритов - Алексея. Город вошел под управление княжества. Но уже в 1434 году к берегам Балаклавы прибыл флот Карло Ломеллино с отрядом карателей из 6 тысяч головорезов. Они разрубили цепь, преграждавшую вход в гавань, и 20 латинских кораблей ворвались в бухту. К ужасу осажденных впервые в Крыму было применено огнестрельное оружие. По стенам крепости ударила корабельная артиллерия. После разрушения одной из башен и части стен, через четыре дня сопротивления, защитники сдались на милость победителя. Генуэзцам удалось захватить не только Чембало, но и Каламиту в устье реки Черной, а потом они двинулись на северо-восток, вглубь княжества, разрушая православные поселения феодоритов.
Спустя четверть века Чембало отстроили заново. Сохранившиеся руины именно этих башен сегодня манят туристов. Главная из них - трехэтажный донжон - служила одновременно хранилищем пресной воды, маяком и дозорным постом. В годы последнего своего расцвета генуэзский порт посетил, возвращаясь из Индии, русский купец Афанасий Никитин, записавший в «Хожении за три моря»: «...занес нас ветер к самой Балыкае».
В 1475 году крепость захватили магометане из Османской Порты. Именно турки и прозва
ли бухту и город Балаклавой - от тюркского «балык-юве» - «рыбье гнездо». Новые хозяева восстановили построенную еще генуэзцами верфь, а каменные башни превратили в темницу. В 1625 году крепостью ненадолго овладели лихие казаки донских и запорожских куреней.
В период мусульманского владычества на полуострове Балаклаву посетил турецкий путешественник Эвлия Челеби. Он писал: «Замок тот на все три тысячи шагов растянулся. На скалах со стороны моря стен крепостных нет, ибо с той стороны такая пропасть, что сохрани Аллах! В оставшихся местах тянется одинарная стена каменная, подобная стенам Шед-дада. Этот замок очень красив и строен, с сорока прекрасными башнями, амбразурами и стенами,в середине - тройная стена, есть также ворота и рвы. Удивительно, что из таких высоких скал бьет источник, и потоки живительной воды снаружи замка вытекают». Турецкий «Колумб» описывает и работавший здесь маяк - «фонарь с десятью фитилями», и пятьдесят домов, крытых черепицей, где располагался турецкий гарнизон, и двадцать больших пушек. В те времена в городе у рыбной бухты была маленькая баня, восемьдесят торговых лавок, таможня. С минаретов двух мечетей пели муэдзины. Бок о бок с татарами жили «греки-гяуры». «Весьтамошний люд, - пишет Челеби в середине XVII века, - занимается рыболовством и мореплаванием. Преимущественно это неотесанные лазы, ибо татары в тех скалах выдер
Под крылом двуглавого орла
XVII—XVIII века стали эпохой борьбы за господство на Черном море между Россией и Турцией, а Крым был в этой войне «яблоком раздора». В одной из известных стычек у берегов Балаклавы между двумя русскими кораблями и турецкой эскадрой из четырех парусников разыгралось кровопролитное сражение. Несмотря на численное превосходство турок, русские вышли победителями. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 года определил начало новой вехи в истории всего полуострова: власть оттоманского полумесяца над ним угасла, и он перешел под владычество российской императрицы.
Французский путешественник Шарль Жильбер Ромм, посетивший Крым в 1786 году, упоминает о порте Балаклава, который стал убежищем для караванов торговых судов, движущихся из турецкого Константинополя в русский Таганрог. Змеевидная бухта могла укрыть от ревущих штормов до 30 парусных кораблей жили толчком в развитии метеорологии: на эту науку обратили внимание не только ученые, но и государственные деятели. Уже в феврале следующего года французы создали первую в истории прогнозную карту.
Долгих 349 дней мужественные защитники Севастополя обороняли город. За это время предприимчивые сыны туманного Альбиона, решив, что они пришли сюда навсегда, отстроили в захудалом городишке Балаклаве комфортные отели, разбитные увеселительные заведения, лавки, торгующие галантереей, и набережную для неспешного моциона. Лев Толстой в своих «Севастопольских рассказах» описывает любопытный эпизод последней в истории рыцарской войны. В нем учтивый француз вручает русскому офицеру занятный сувенир - пальмовый портсигар, купленный в балаклавском магазине.
Удивляли англичане и техническими новшествами. От Георгиевского монастыря близ Балаклавы в болгарскую Варну был проложен по дну моря телеграфный кабель, обеспечивавший оперативную связь с Парижем и Лондоном.Для бесперебойного подвоза боеприпасов и провизии на позиции союзников британцы всего за два месяца построили первую в Крыму железную дорогу: от Балаклавы до Воронцов-ского тракта - проторенного пути в Севастополь. Все необходимое для воплощения этой масштабной задумки - доски, рельсы, локомотив и машина для забивания свай - были доставлены морем из Англии. После войны практичные британцы, покидая полуостров, продали свою разобранную железную дорогу туркам.
Маленький городок Балаклаву, на берегах которого англичане провели всего лишь год, узнал весь мир. По сей день скрывающую лицо теплую шапку, спасавшую британских воинов от обжигающего крымского зимнего ветра, повсеместно принято называть «балаклавой». Увековечено это название и на карте мира: у британских островов появился одноименный залив, а в память о сражениях Крымской войны Балаклавой нарекли городок в далекой Австралии.
Строительство сверхсекретного объекта - подземного завода по ремонту подводных лодок - в Балаклаве связано с обострением ядерной угрозы. Некоторые помещения завода представляют собой трехэтажное здание, целиком вырубленное в толще скалы. Б случае угрозы прямого ядерного удара секретный объект мог герметично закрыть автоматические двери весом 120 тонн и самостоятельно просуществовать 3 года, надежно укрыв 9 малых или 7 средних подводных лодок и около 3000 человек. Б «подземном городе» работала собственная хлебопекарня, продовольственные склады и госпиталь. Бухта русских писателей и греческих рыбаков
После войны Севастополь и Балаклава в течение нескольких десятилетий томились в запустении. Рыбье гнездо, свитое природой меж легендарных скал, возрождали неутомимые обветренные греческие рыбаки. Известный русский путешественник Евгений Марков, посетивший Балаклаву в 1876 году, с некоторым ехидством описывает их жизнь: «...прескучный и прегрязный городишко, теперь даже просто местечко, битком набитое горбоносыми и черноволосыми греками. Это чисто племя коршунов, приютившееся на пустынных скалах уединенного, рыбообильного залива. Они ловят эту рыбу, едят эту рыбу, продают эту рыбу и, кажется, больше ничего не знают и знать не хотят. Это потомки греческих корсаров, поселенных тут после Наваринского боя. На меня производят особенно неприятное впечатление эти физиономии хищной птицы, носатые, узколобые, с выраженьем алчности и тупоумия в глазах». Писатель Александр Куприн, проживший в Балаклаве два осенних сезона, спустя несколько десятилетий после Маркова, увековечил свои впечатления в «Листри-гонах», вошедших в классику русской литературы. «...Старые хитрые балаклавские листригоны, -писал Куприн,-сидели по кофейням, крутили самодельные папиросы, пили крепкий бобковый кофе с гущей, играли в домино, жаловались на то, что погода не пускает, и в уютном тепле, при свете висячих ламп, вспоминали древние легендарные случаи, наследие отцов и дедов, о том, как в таком-то и в таком-то году морской прибой достигал сотни саженей вверх и брызги от него долетали до самого подножия полуразрушенной Генуэзской крепости».
Провинциальная Балаклава не была столь популярна у российской аристократии, как фешенебельная Ялта. Но уже тогда первые знатные туристы оценили по достоинству красоты городка. Вскоре появляются стилизованные под средневековое зодчество особняки известных семей: графов Апраксина, Гагарина, Нарышкина и княгинь Муравьевых. Были здесь и некоторые блага цивилизации: аптека, больница, библиотека, почтово-телеграф-ная станция, грязелечебница, купальни с морской и пресной водой и крохотный театр. Бурные исторические катаклизмы прошлого века сотрясали и тихую жизнь Балаклавы. С ней тесно связаны противоречивые революционные события в Крыму, начало водолазной эры в СССР, промышленный бум Балаклавского карьера, трагические страницы Великой Отечественной войны, закрытый период в жизни города, когда известняковые скалы прятали в своих недрах секретный завод по ремонту подводных лодок.
Современная Балаклава - это тихий, ослепительно солнечный городок, где на уютной набережной соседствуют респектабельные приморские гостиницы, пропахшие жареной барабулькой рыбные ресторанчики, белоснежные яхты, мерно покачивающие мачтами в такт уличным музыкантам, говорливым торговкам и неугомонным зазыва-лам. У воды, хитро прищурившись, возлежат толстые коты в ожидании своей законной дани - свеже-выловленной рыбки. В жерле бухты снуют туда-сюда юркие ялики. На скалах и мачтах антенн сушат угольные крылья невозмутимые бакланы. А современные рыбаки-листригоны все так же, как и много веков назад, травят замысловатые байки о встреченных ими морских чудовищах и сказочных уловах. На самом закате переливается в воде мозаика солнечных бликов и вездесущая рыбья чешуя, в изумрудной толще скользят лиловые зонтики медуз, а над потемневшими горами звучит симфонический оркестр чаек. А самое главное, как и две с половиной тысячи лет назад, эта укромная бухта по-прежнему полна мистических символов и добрых предзнаменований.
ли бухту и город Балаклавой - от тюркского «балык-юве» - «рыбье гнездо». Новые хозяева восстановили построенную еще генуэзцами верфь, а каменные башни превратили в темницу. В 1625 году крепостью ненадолго овладели лихие казаки донских и запорожских куреней.
В период мусульманского владычества на полуострове Балаклаву посетил турецкий путешественник Эвлия Челеби. Он писал: «Замок тот на все три тысячи шагов растянулся. На скалах со стороны моря стен крепостных нет, ибо с той стороны такая пропасть, что сохрани Аллах! В оставшихся местах тянется одинарная стена каменная, подобная стенам Шед-дада. Этот замок очень красив и строен, с сорока прекрасными башнями, амбразурами и стенами,в середине - тройная стена, есть также ворота и рвы. Удивительно, что из таких высоких скал бьет источник, и потоки живительной воды снаружи замка вытекают». Турецкий «Колумб» описывает и работавший здесь маяк - «фонарь с десятью фитилями», и пятьдесят домов, крытых черепицей, где располагался турецкий гарнизон, и двадцать больших пушек. В те времена в городе у рыбной бухты была маленькая баня, восемьдесят торговых лавок, таможня. С минаретов двух мечетей пели муэдзины. Бок о бок с татарами жили «греки-гяуры». «Весьтамошний люд, - пишет Челеби в середине XVII века, - занимается рыболовством и мореплаванием. Преимущественно это неотесанные лазы, ибо татары в тех скалах выдерПод крылом двуглавого орла
XVII—XVIII века стали эпохой борьбы за господство на Черном море между Россией и Турцией, а Крым был в этой войне «яблоком раздора». В одной из известных стычек у берегов Балаклавы между двумя русскими кораблями и турецкой эскадрой из четырех парусников разыгралось кровопролитное сражение. Несмотря на численное превосходство турок, русские вышли победителями. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 года определил начало новой вехи в истории всего полуострова: власть оттоманского полумесяца над ним угасла, и он перешел под владычество российской императрицы.
Французский путешественник Шарль Жильбер Ромм, посетивший Крым в 1786 году, упоминает о порте Балаклава, который стал убежищем для караванов торговых судов, движущихся из турецкого Константинополя в русский Таганрог. Змеевидная бухта могла укрыть от ревущих штормов до 30 парусных кораблей жили толчком в развитии метеорологии: на эту науку обратили внимание не только ученые, но и государственные деятели. Уже в феврале следующего года французы создали первую в истории прогнозную карту.
Долгих 349 дней мужественные защитники Севастополя обороняли город. За это время предприимчивые сыны туманного Альбиона, решив, что они пришли сюда навсегда, отстроили в захудалом городишке Балаклаве комфортные отели, разбитные увеселительные заведения, лавки, торгующие галантереей, и набережную для неспешного моциона. Лев Толстой в своих «Севастопольских рассказах» описывает любопытный эпизод последней в истории рыцарской войны. В нем учтивый француз вручает русскому офицеру занятный сувенир - пальмовый портсигар, купленный в балаклавском магазине.
Удивляли англичане и техническими новшествами. От Георгиевского монастыря близ Балаклавы в болгарскую Варну был проложен по дну моря телеграфный кабель, обеспечивавший оперативную связь с Парижем и Лондоном.Для бесперебойного подвоза боеприпасов и провизии на позиции союзников британцы всего за два месяца построили первую в Крыму железную дорогу: от Балаклавы до Воронцов-ского тракта - проторенного пути в Севастополь. Все необходимое для воплощения этой масштабной задумки - доски, рельсы, локомотив и машина для забивания свай - были доставлены морем из Англии. После войны практичные британцы, покидая полуостров, продали свою разобранную железную дорогу туркам.Маленький городок Балаклаву, на берегах которого англичане провели всего лишь год, узнал весь мир. По сей день скрывающую лицо теплую шапку, спасавшую британских воинов от обжигающего крымского зимнего ветра, повсеместно принято называть «балаклавой». Увековечено это название и на карте мира: у британских островов появился одноименный залив, а в память о сражениях Крымской войны Балаклавой нарекли городок в далекой Австралии.
Строительство сверхсекретного объекта - подземного завода по ремонту подводных лодок - в Балаклаве связано с обострением ядерной угрозы. Некоторые помещения завода представляют собой трехэтажное здание, целиком вырубленное в толще скалы. Б случае угрозы прямого ядерного удара секретный объект мог герметично закрыть автоматические двери весом 120 тонн и самостоятельно просуществовать 3 года, надежно укрыв 9 малых или 7 средних подводных лодок и около 3000 человек. Б «подземном городе» работала собственная хлебопекарня, продовольственные склады и госпиталь. Бухта русских писателей и греческих рыбаков
После войны Севастополь и Балаклава в течение нескольких десятилетий томились в запустении. Рыбье гнездо, свитое природой меж легендарных скал, возрождали неутомимые обветренные греческие рыбаки. Известный русский путешественник Евгений Марков, посетивший Балаклаву в 1876 году, с некоторым ехидством описывает их жизнь: «...прескучный и прегрязный городишко, теперь даже просто местечко, битком набитое горбоносыми и черноволосыми греками. Это чисто племя коршунов, приютившееся на пустынных скалах уединенного, рыбообильного залива. Они ловят эту рыбу, едят эту рыбу, продают эту рыбу и, кажется, больше ничего не знают и знать не хотят. Это потомки греческих корсаров, поселенных тут после Наваринского боя. На меня производят особенно неприятное впечатление эти физиономии хищной птицы, носатые, узколобые, с выраженьем алчности и тупоумия в глазах». Писатель Александр Куприн, проживший в Балаклаве два осенних сезона, спустя несколько десятилетий после Маркова, увековечил свои впечатления в «Листри-гонах», вошедших в классику русской литературы. «...Старые хитрые балаклавские листригоны, -писал Куприн,-сидели по кофейням, крутили самодельные папиросы, пили крепкий бобковый кофе с гущей, играли в домино, жаловались на то, что погода не пускает, и в уютном тепле, при свете висячих ламп, вспоминали древние легендарные случаи, наследие отцов и дедов, о том, как в таком-то и в таком-то году морской прибой достигал сотни саженей вверх и брызги от него долетали до самого подножия полуразрушенной Генуэзской крепости».
Провинциальная Балаклава не была столь популярна у российской аристократии, как фешенебельная Ялта. Но уже тогда первые знатные туристы оценили по достоинству красоты городка. Вскоре появляются стилизованные под средневековое зодчество особняки известных семей: графов Апраксина, Гагарина, Нарышкина и княгинь Муравьевых. Были здесь и некоторые блага цивилизации: аптека, больница, библиотека, почтово-телеграф-ная станция, грязелечебница, купальни с морской и пресной водой и крохотный театр. Бурные исторические катаклизмы прошлого века сотрясали и тихую жизнь Балаклавы. С ней тесно связаны противоречивые революционные события в Крыму, начало водолазной эры в СССР, промышленный бум Балаклавского карьера, трагические страницы Великой Отечественной войны, закрытый период в жизни города, когда известняковые скалы прятали в своих недрах секретный завод по ремонту подводных лодок.
Современная Балаклава - это тихий, ослепительно солнечный городок, где на уютной набережной соседствуют респектабельные приморские гостиницы, пропахшие жареной барабулькой рыбные ресторанчики, белоснежные яхты, мерно покачивающие мачтами в такт уличным музыкантам, говорливым торговкам и неугомонным зазыва-лам. У воды, хитро прищурившись, возлежат толстые коты в ожидании своей законной дани - свеже-выловленной рыбки. В жерле бухты снуют туда-сюда юркие ялики. На скалах и мачтах антенн сушат угольные крылья невозмутимые бакланы. А современные рыбаки-листригоны все так же, как и много веков назад, травят замысловатые байки о встреченных ими морских чудовищах и сказочных уловах. На самом закате переливается в воде мозаика солнечных бликов и вездесущая рыбья чешуя, в изумрудной толще скользят лиловые зонтики медуз, а над потемневшими горами звучит симфонический оркестр чаек. А самое главное, как и две с половиной тысячи лет назад, эта укромная бухта по-прежнему полна мистических символов и добрых предзнаменований.
